Нехлюдов уже хотел пройти в первую дверь, когда из другой двери, согнувшись,
с веником в руке, которым она подвигала к печке большую кучу сора и пыли, вышла Маслова. Она была в белой кофте, подтыканной юбке и чулках. Голова ее по самые брови была от пыли повязана белым платком. Увидав Нехлюдова, она разогнулась и, вся красная и оживленная, положила веник и, обтерев руки об юбку, прямо остановилась перед ним.
Неточные совпадения
Две младшие дочери,
в храмовой праздник али отправляясь куда
в гости, надевали голубые или зеленые платья, сшитые по-модному,
с обтяжкою сзади и
с аршинным хвостом, но на другой же день утром, как и во всякий день, подымались чем свет и
с березовыми
вениками в руках выметали горницы, выносили помои и убирали сор после постояльцев.
Тут отворяется широко дверь, и
в сопровождении двух парильщиков
с березовыми
вениками в руках важно и степенно шествует могучая бородатая фигура
с пробором по середине головы, подстриженной
в скобку.
Елена, держа
в руке веник и придерживая другой
рукой свое нарядное платьице, которое она еще и не снимала
с того самого вечера, мела пол.
Человек тощий, длинный,
в заплатанном, засаленном халате,
с веником подмышкою,
с шайкою
в руке, пробирался
в толпу.
Забравшись
в бане на полок, Арефа блаженствовал часа два, пока монастырские мужики нещадно парили его свежими
вениками. Несколько раз он выскакивал на двор, обливался студеною колодезною водой и опять лез
в баню, пока не ослабел до того, что его принесли
в жилую избу на подряснике. Арефа несколько времени ничего не понимал и даже не сознавал, где он и что
с ним делается, а только тяжело дышал, как загнанная лошадь. Охоня опять растирала ему
руки и ноги каким-то составом и несколько раз принималась плакать.
— Опять же лес, — продолжал между тем батюшка, —
с тех пор, как имение к вам перешло, он даже
в росте прибавляться перестал. Мужики
в нем жердняк рубят, бабы —
веники режут. А ежели бы этот самый лес да
в надежные
руки — он бы процент принес!
Дрожащими
руками я развернул этот счет и — о, канальство! — увидел, что все то, чем потчивал меня и Кузьму гостеприимный хозяин, все это поставлено
в счет, и не только, что на нас употреблено, но что и для извозчика и лошадей: не забыта ни одна коврига хлеба, ни малейший клочок сена, ни одна чашка чаю, ни один прутик из
веника, коим меня
с Кузьмою парили
в бане. Это ужас!
Матрена Пушкарева, кухарка, сообщила Паше, что потолок расписывал пленный француз
в двенадцатом году, и почти каждое утро Паша, входя
в зал
с веником и тряпками
в руках, останавливалась у дверей и, задрав голову вверх, серьезно рассматривала красочный узор потолка, покрытый пятнами сырости, трещинами и копотью ламп.
Пришли туда, а душегубы все вповалку, натрескавшись, лежат, где кто упал.
С ними и пьяная баба. Обыскали их первым делом, забрали деньги, а когда поглядели на печку, то —
с нами крестная сила! Лежит лесникова девочка на
вениках, под тулупчиком, а голова вся
в крови, топором зарублена. Побудили мужиков и бабу, связали
руки назад и повели
в волость. Баба воет, а лесник только мотает головой и просит...